Российский музыкант 2.0

Е. Г. Ворледж. Воспоминания дочери // Н. Лидер

31 июля 2009 / Личности, Память

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7

Глава седьмая

Педагогическая деятельность

Программа музыкального вечера (1912 г.) с участием учеников Е. Г. Ворледж (тогда еще Ворледж-Ивачевой)

Говоря о педагогической деятельности Ворледж, хочется упомянуть хотя бы о некоторых ее учениках. Много будущих музыкантов и певцов прошло через ее руки: педагогический стаж Елизаветы Георгиевны насчитывает более 40 лет! Упомяну о тех ее учениках, которые мне более памятны, о тех, для кого музыка стала профессией. В Музыкальной школе Виноградской училось много талантливой молодежи; любимыми ученицами Ворледж были Е. Полякова и Н. Сурикова. Поляковых было две: Катя и Маня, обе черноглазые, тоненькие, застенчивые, очень способные к музыке. Обе одинаково хорошо учились. Но, как это часто случается, только одна из них, Катя, избрала музыку как специальность. Маня же, окончив Музыкальную школу, пошла совершенно по другой дороге. Н. С. Сурикова стала концертмейстером Большого театра. Помню ее кареглазой, крепенькой девочкой, которая смело выходила на ученических вечерах, решительными шажками приближалась к инструменту, деловито усаживалась и играла уверенно и хорошо. Позднее она училась (опять же у Елизаветы Георгиевны) в Государственном Музыкальном техникуме им. А. и Н. Рубинштейна, окончила консерваторию.

 Интересно сложилась судьба еще одной ученицы Музыкальной школы Виноградской — Н. И. Корсаковой. Несмотря на хорошие способности к роялю, она в дальнейшем стала не пианисткой, а певицей. Выступая  много лет на оперной сцене и выйдя на пенсию, она занялась концертмейстерской и педагогической работой. Вспоминая о Елизавете  Георгиевне, Н. И. Корсакова говорит о том, какими счастливыми днями для неё и для других девочек были дни занятий в Музыкальной школе.

Эта очаровательная головка в короне из пышных, золотистых волос приходила к нам на уроки в Музыкальную школу, и мы старались одна перед другой получше выучивать задание и немного завидовали одной, действительно самой способной девочке, Нине Суриковой. Теперь на склоне лет, как мне пригодились знания по роялю! Школа дорогой Елизаветы Георгиевны дала себя знать: руки, почти не игравшие столько лет, играют сейчас не уставая, по пять-шесть часов подряд. На всю жизнь осталось самые лучшие воспоминания о дорогой Е. Г., как о прекрасном отзывчивом человеке и чудесной преподавательнице.

Заслуженный деятель искусств, композитор А. Я. Лепин начал свое музыкальное образование у Ворледж, причем при очень оригинальных обстоятельствах: маленьким мальчиком его привели к Елизавете Георгиевне с просьбой заняться с ним музыкой. Он был очень способным, но … чрезвычайно ленивым учеником, и педагог  вскоре отказалась с ним заниматься! Несколько лет спустя он вновь пришел к Елизавете Георгиевне, уже юношей, говоря, что у него пробудилось настоящее, большое желание учиться музыке. Он просил ее не отказываться от него, обещая заниматься серьезно. Елизавета Георгиевна решила попробовать. Сомнения ее в этот раз оказались напрасны: Анатолий с огромным увлечением отдался изучению музыки. Успехи он делал необыкновенно быстрые, как бы с жадностью наверстывая упущенное время. Через год он поступил в Музыкальный техникум, затем, по окончании его — в консерваторию. Он подавал надежды стать прекрасным пианистом, но вдруг  неожиданно для профессоров, а, может быть, и для себя, увлекся композицией и понял, что в этом его призвание. Впоследствии А. Я. Лепин вспоминал:

В 1922 году пятнадцатилетним юношей я начал заниматься с Елизаветой Георгиевной игрой на фортепиано. Великолепный музыкант, прекрасный педагог, она умела интересно, вдумчиво рассказать о музыкальном произведении, превосходно его сама исполнив. Эти начальные уроки в течении года подготовили меня для поступления в Музыкальный техникум, где я продолжал заниматься под руководством Е. Г. Я навсегда сохраню большую благодарность ее педагогическому таланту, воспитавшему много хороших музыкантов, ее чуткое служение музыкальному искусству.

Е. Г. Ворледж, 1935 г.

Обычно Елизавета Георгиевна сочиняла по вдохновению, быстро и легко находя решение поставленной себе музыкальной задачи. В композиции она никогда не оригинальничала, а писала просто, с искренним чувством. И вдруг, уже закончив свою прелестную Reve d’Espagne, начала ее переделывать в поисках… более новых созвучий! Вещь от этих переделок, по моему скромному мнению, несколько потеряла.

Наступил 1941 год. Разразилась война. Начался кошмар воющих сирен, предвещавших воздушные налеты, взрывы снарядов, жуткие вспышки ракет в густом осеннем мраке затемненного города. Елизавета Георгиевна ничем не изменила своим привычкам и держала себя внешне спокойно и сдержанно как всегда. Несмотря на то, что она жила в одноэтажном доме, во время воздушных налетов в убежище она не уходила, а занималась обычными делами дома, как будто ничего особенного не происходило, только страшно бледнела, и в глазах ее было выражение тоски. Эвакуироваться она отказалась, сказав с обычной для нее в серьезные минуты мягкой решительностью: «я никуда из Москвы не поеду». Но ужасы этих налетов, бомбежек, обстрела не могли не сказаться на ее чувствительном организме. Внешне не проявляя страха, она, конечно, боялась за всех нас, ее давило сознание «общей» опасности, всех вокруг, всей страны в целом.

Елизавета Георгиевна тяжело заболела, слегла. Мы, ее близкие, так редко видели ее больной, она всегда была полна кипучей деятельностью, всегда в творчестве, в работе. Больно было видеть ее беспомощную, внезапно постаревшую, слабую. Странно было не слышать звуков рояля, ее милого голоса, напевающего ученикам. Но, несмотря на тяжелый недуг, дух в ней был по-прежнему тверд. Никогда не говорила она о своей болезни, ни на что не жаловалась, всегда старалась поменьше причинять беспокойства и ничем не затруднять окружающих. К тому времени, когда вечерние сводки стали более радостными и ежедневно извещали население страны о новых победах наших войск, Елизавета Георгиевна почувствовала себя лучше. Она стала немного выходить на улицу, начала заниматься (хотя ей этого уже, конечно, не следовало делать) с некоторыми из своих учеников.

В этот период ее навестил А. Я. Лепин, принес ей ноты своего последнего сочинения «Близится расплата» с надписью: «Замечательному музыканту Е. Г. Ворледж в знак глубокого уважения и благодарности за музыкальное воспитание от А. Лепина, 1944 г.». Да, расплата близилась! Все уже ждали окончания войны, настроение было приподнятое, словно в предвкушении большого счастья. Елизавета Георгиевна мечтала о прекрасной мирной жизни, о новой интересной работе; казалось, она поправлялась. Но ей не удалось дождаться радостного дня победы! 28-го июня 1944 г. Елизавету Георгиевну  навестила одна певица, ее бывшая ученица. Елизавета Георгиевна очень обрадовалась ей, оживилась, разговорилась, пожелала послушать, как звучит ее голос. Когда певица ушла, Елизавета Георгиевна сказала, что очень устала; легла на диван и уснула… навсегда. Так незаметно ушел из жизни большой художник-педагог, высоко несший факел искусства и умевший зажигать им молодые сердца!

Н. Н. Лидер (Ивачева)

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7