Внимание! Портал Московской консерватории «Российский музыкант 2.0» закрыт 31 августа 2009 года в связи с расформированием Научного отдела по работе с интернет-сайтом. Это архивная копия (15 сентября 2008 года — 31 августа 2009 года).
Статья Григория Бокмана рассказывает о первом периоде Московской консерватории и людях, которые ее строили и делали. О тех, кто более века назад смогли построить здания Московской консерватории и ее Большого зала, ставшие узнаваемым символом одного из самых знаменитых музыкальных вузов мира. Автор статьи — человек, долгое время увлекавшийся изучением истории московских улиц, переулков, принимавший посильное участие в охране исторических и архитектурных памятников.
Статья впервые была опубликована в 2000 году в рамках праздничного новогоднего номера «Трибуны молодого журналиста». Повторно опубликована в декабре 2008-го.
«Мы все учились понемногу»… Боже мой, когда это было! Разумеется, имею в виду восхитительную пору студенчества, а не народную мудрость «век — живи, век — учись». А когда было? Через пару-тройку дней кто-то скажет — в прошлом веке. И хотя мнения по поводу «прошлого» у человечества разделились и не все согласны считать ближайшие рождественско-новогодние праздники сменой столетия и тысячелетия, большинство христианского мира все же приготовилось к наступлению особого рубежа. Будем с большинством.
Близость конца столетия настраивает на ностальгический лад. Как будто с чем-то надо расстаться. Многих, кто мыслит (вслух или печатно), начинает особенно волновать проблема времени, его бесконечности и быстротечности, его власти над нами. А может быть, просто обостряется память? В этой студенческой «Трибуне» мы тоже вольно парим во времени, в ней перемешаны образы и имена студентов и профессоров Московской консерватории — нынешних и бывших, запечатлены зарисовки из консерваторской жизни, как более далекой, так и сегодняшней. Одни люди — здесь, рядом, только что видел, других «уж нет» или они «далече», но по сути, в каком-то глубинном смысле, все — близко и всё — как вчера. И если кого-то (и, может быть, справедливо) волнует, что «распалась связь времен», то это — не к нам.
Статья 2000-го года, повторно опубликована в 2008-м.
«Непослушный мальчик» — это моя мама обо мне. Но не сейчас, когда ей идет 89-й год, мне ж уже 68-й, а раньше, где-нибудь в году 1939-м. Шутки бывали и менее давно, во времена школярские.
А) Инструментоведение: посудофон и сонористика в 2 часа ночи
На первом курсе (1949-50) я был общежителем на Трифоновке, что возле Рижского вокзала, где в нашей комнате на одно пианино приходилось 17 проживающих. Когда укладывались на ночь, то нередко кто-нибудь отсутствовал, задержавшись на дуэте в жанре ноктюрна Des-dur. И тогда один из нас, тот последний, кто должен гасить свет, прежде чем лечь, собирал с обширного стола оставленные пустые до чистоты кастрюли, миски, ложки, сковородки, жестяные кружки (у них звук вроде античных тарелочек) и все это выстраивал, прислонив к двери в виде башни высотой в метр (или более). Сонористический эффект состоял в том, что когда опоздавший в залитом светом коридоре открывал — на себя — дверь в темную комнату, из нее внезапно вываливалось на него все это сооружение, с грохотом тутти фортиссимо.
Архив Московской консерватории хранит уникальные документы, открывающие страницы музыкальной истории XIX и ХХ веков.
Личные дела студентов в дореволюционный период образуют особый блок документов архива, ведь сегодня это один из самых востребованных научных фондов. В нем хранятся дела студентов, обучавшихся в консерватории со дня ее основания в 1866 году и до 1917 года.
…И ведь меньше пяти лет назад проходила фотосъемка — но уже почти все из героев фотосессии закончили Московскую консерваторию. Тогда это был лишь недавно обновленный читальный зал, в обиходе — «читалка», куда собирались не только посидеть с книгами и нотами к зачетам, экзаменам и урокам, но поговорить с друзьями, обсудить самые важные новости, просто увидеть знакомые лица. И количеством незнакомых лиц в читалке измерялось взросление студентов. Тогда это была наша читалка, мы знали всех и нас знали все. Мы подолгу всматривались в ноты, пытаясь загрузить в уставшие головы еще хоть немного информации, до хрипоты спорили о музыке — но и сосредоточенно прочитывали кипы литературы, выстраивая четкие схемы формы и намертво запоминая отточенные фразы из книг. И когда мы возвращались на следующее утро в читалку, там все казалось таким уютным и родным… Мы валились к концу года с ног от усталости, но по большому счету — были счастливы…
В редакции (1990): сидят Н. Н. Гилярова, С. Н. Юдина, Ю. А. Усов, Т. А. Курышева, М. В. Михайлова, А. М. Меркулов; стоят А. А. Чанышев, В. В. Ильева (фото В. Валиева)
70-летие — зрелая дата. Именно в апреле 1938 года начала свой путь наша газета, которая сегодня выходит к читателю в 1260-й раз. Правда, собственно «Российский музыкант» появился в 1992-м, но в тот момент смена названия с «Советского» на «Российский» означала только новую вывеску при сохранении «летоисчисления» и полной преемственности, подобно тому как «Советская культура» стала просто «Культурой» или «Советская музыка» — «Музыкальной академией». Глубинные перемены были еще впереди.
В минувшем веке произошли важнейшие перемены в музыкальном мышлении. Нелишне напомнить о значении обсуждаемых здесь понятий.
«Эмансипация диссонанса» (выражение А. Шёнберга) означает освобождение его от необходимости обязательного разрешения в консонанс; отсюда его новый статус в композиции и новая слуховая ситуация современной музыки. Из непременного фактора движения диссонанс превратился в оптимальное созвучие. Вспомним знаковые произведения — «Весну священную» И. Стравинского, кантату А. Веберна «Свет глаз», «Контакты» К. Штокхаузена. Современный слух считает такие диссонансы нормой гармонического сочетания нашего времени.
В минувшем веке произошли важнейшие перемены в музыкальном мышлении. Нелишне напомнить о значении обсуждаемых здесь понятий.
