Российский музыкант 2.0

Я интересуюсь, прежде всего, архаическими музыкальными инструментами. На Юге России — это одинарные и двойные жалейки, которые сами народные исполнители называют пищиками. Традиция игры на пищиках сейчас угасает: я знаю лишь одного здравствующего, но уже пожилого исполнителя. Однако мне посчастливилось застать эту традицию в ее расцвете. Были живы Емельян Сапрыкин в с. Афанасьевка Белгородской области, Марк Васильевич Сычев в с. Казацкое, Никита Петрович Сапрунов в с. Покровка. От них я записывал инструментальные наигрыши. В конце концов, в сборнике «Памяти Квитки» вышла моя статья «Усёрдские пищики». Усёрд — это бывший сторожевой город, который перестал существовать в XVIII веке. Но традиция, сформировшаяся вокруг него, до сих пор сохранилась.

Кроме того, я много записывал разные виды гармоник. У меня есть записи елецких, саратовских, тульских гармоник. К сожалению, я не умею расшифровывать музыку, исполняемую гармонистами, так как не знаю ее специфики. Для того, чтобы расшифровывать гармошку, нужно уметь на ней играть, чему я до сих пор не научился. Поэтому я не могу воплотить в реальность, в нотациях свой интерес к этому яркому инструменту.

Практическое воплощение идеи этих концертов началось с моего похода на студию грамзаписи, где редактором тогда был Сергей Николаевич Шилов. Я ему говорю: «Д. Балашовым выпущена пластинка "Свадебные песни Терского берега Белого моря". А мы могли бы целую серию таких пластинок издать, ведь у нас есть интереснейшие фольклорные коллективы». Он мне в ответ: «Я не возражаю, я с интересом за это возьмусь, но у нас нет средств, чтобы пригласить певцов в Москву для записи».

Тут я вспомнил, что в Союзе композиторов в смете специально предусмотрены расходы на пропагандистские цели. В то время председателем Фольклорной комиссии был Лев Николаевич Лебединский. У нас были доверительные отношения, он ко мне относился тепло, по-отечески, так как был намного меня старше. Я пошел к Лебединскому и предложил организовать концерт музыкального фольклора. Тогда и предположить было нельзя, что это вызовет резонанс, казалось, что народное пение пока никому не нужно, что только в далеком будущем к нему пробудится интерес. Хотелось лишь сохранить материалы для потомков.

Я взял большую командировку. Незадолго до этого я был у семейских Забайкалья — так вышло, что меня в составе специальной комиссии послали проверить положение дел в Бурятии. Там мы встретились с министром культуры Герштейном и предложили ему прислать стариков из с. Большой Куналей в Москву. Потом я поехал в Афанасьевку к Е. Т. Сопелкину, договорился с ними, по следам К. Г. Свитовой съездил в Брянскую область в села Остроглядово и Курковичи. Б. И. Рабинович порекомендовал певицу Марию Флягину из с. Мыт Ивановской области, рядом была Аграфена Ивановна Глинкина. Всех их пригласили и устроили концерт в Московском отделении Союза композиторов на Миусской. Там же тогда располагалась Фольклорная комиссия. Зал был полон, певцов хорошо принимали, концерт имел большой успех.

Воодушевленный первой удачей я предложил Л. Н. Лебединскому устроить другой концерт, но уже во Всесоюзном доме композиторов. Пригласили тех же певиц. Кроме них была вызвана замечательная плачея из Вологодской области М. Цапова, которую я только что обнаружил в экспедиции, была и казачка-некрасовка А. Никулушкина — казаки-некрасовцы к этому времени уже возвратились из Турции в Россию и жили в Левокумском районе Ставропольского края.

Перед концертом я подхожу к залу и вижу что-то непонятное: толпится народ — громадное количество. Гардероб не раздевает — стали складывать шубы в фойе. В зале заняли все проходы, на сцене поставили стулья, многие просто стояли. Пришли люди из университета, из консерватории, были наши профессора — А. И. Кандинский, В. В. Протопопов, многие композиторы, физики, художники. Замминистра культуры В. Стриганов второе отделение простоял на сцене, так как для него не нашлось места во всей этой суматохе. Был феноменальный успех. Я ощущал себя «генералом», который со своим фольклорным войском одержал блестящую победу в Москве.

Исполнителей записали на радио, показали по телевидению. С этого времени началась серия телевизионных передач, где я ежемесячно вел две программы: «Родники» (на образцах подлинного фольклора) и «Родные напевы» (передача была посвящена отражению фольклора в профессиональной музыке).

Потом у меня началась дружба с А. Чижовой — хореографом-фольклористом. Мы стали организовывать общие концерты: в Гнесинском зале состоялся такой концерт, Зал Чайковского оказался полон. Это был пик, подъем интереса к народному искусству в конце 1960-х — начале 70-х годов.

Все это продолжалось до времени правления Л. Брежнева, который почему-то невзлюбил фольклор. Он говорил, что в интересе интеллигенции к народному пению проявляется ее ностальгия, что не нужно на телеэкране никаких старушек, никаких церквушек, что все это устарело, а наша страна должна идти к коммунизму. Кроме того, у меня была борода. Руководитель телевидения С. Г. Лапин, которого пригласил Генсек на этот пост, запретил показывать бороды и длинные волосы. А сбривать бороду я не захотел. Не став подчиняться глупым требованиям, я ушел с телевидения.

Сценическая интерпретация народной хореографии (помимо подлинной манеры пения, многоголосия, которые сохранились в глубинке русской) была одной из главных задач нового направления, связанного с началом нашего преподавания музыкального фольклора на отделении народных хоров. До этого хореография в народных хорах была стилизованной. Танцевали люди, прошедшие через станок, знавшие первую, вторую, третью позицию. Все движения были французские, но на русский лад, примерно так, как танцуют русскую пляску в Большом театре. Такая оторванная от реальности манера нас, фольклористов, — раздражала. Я до сих пор не люблю эту манеру, она мне кажется ложной, чуждой русской культуре.

В изучении народной хореографии нам очень помогло кино. Хочется отметить несколько фильмов, посвященных подлинной народной танцевальной культуре. Это фильм «Основные виды русского народного танца» режиссера А. Климова, ездившего с киногруппой по разным местностям. Он был на Севере, на Юге России, на Волге, снимал народные танцы в Рязани. Управление по учебным заведениям Министерства культуры СССР выпустило фильм «Русский народный театр» в трех сериях. По моему сценарию режиссером-кинодокументалистом П. Русановым был снят фильм «Песни над Тихой Сосной».

С появлением видеотехники мы стали изучать народную хореографию особенно широко. В экспедициях мы часто работали вместе с хореографом Алексеем Ивановичем Шилиным. Сейчас уже становится нормой, когда хореограф-фольклорист обращает внимание, в первую очередь, на движение, характерное для определенной традиции. Кстати, дочка А. В. Рудневой Евгения Васильевна является как бы инициатором фольклорного направления в танце. Съездив в последнюю экспедицию, которую возглавляла Руднева, она почувствовала красоту народного танца и стала им серьезно заниматься — она была хореографом в ансамбле Дмитрия Покровского, который, как известно, выносил на сцену народную хореографию. Учеником Е. Рудневой является А. Шилин.

В настоящее время подлинная народная хореография завоевывает все большее признание. Она постепенно входит в практику профессиональных коллективов. Даже хор имени М. Е. Пятницкого сошел со станков (некогда его певцы стояли на станках, а танцевали специально обученные танцоры). Теперь там певцы танцуют в подлинной народной манере.

Недавно мы отметили 40-летие организации отделений народных хоров в Институте имени Гнесиных и Саратовской консерватории. В Гнесинке такое отделение было организовано с легкой руки А. А. Юрлова. Часто приезжал в Москву Л. Л. Христиансен, занимался со студентами — они его обожали. На отделении народных хоров пели песни разных областей России — южнорусские, сибирские, казачьи. Был разработан курс изучения местных традиций народного музыкального творчества. Студенты ходили на фольклорные концерты, ездили в экспедиции, собирали песни. Их дипломные работы основывались на собственных экспедиционных записях — студенты их расшифровали и писали по ним научные исследования. Первый заключительный дипломный концерт был подобен разорвавшейся бомбе: зал был переполнен, и каждый номер воспринимался на «ура». Концерт был воспринят как новое начинание, когда молодые специалисты пели народные песни по подлинным партитурам.

Я помню искреннее удивление ленинградских музыкантов, когда я приезжал к ним в консерваторию и пел народные песни. Помню реакцию Ф. А. Рубцова, который по телевидению увидел выступление фольклорного ансамбля Института имени Гнесиных. Перед этим он только что опубликовал в журнале «Советская музыка» статью, в которой критиковал народные хоры за их псевдонародную манеру исполнения. Когда Рубцов увидел по телевидению наш фольклорный ансамбль, он изменил позицию и прислал мне подробное письмо, где писал о том, что исполнение народных песен со сцены возможно, но только так, как делаем это мы.

Позже отделения народных хоров открылись в Московском институте культуры, в Училище имени Гнесиных, в Культпросветучилище. Сейчас в России, пожалуй, не найдется такого большого города, где при Музыкальном училище не существовало бы подобного отделения. Многие из моих учеников руководят народными коллективами. Мой дипломник Толя Квасов руководит Ансамблем песни и пляски донских казаков, другой мой ученик — Володя Позднеев — возглавляет Оренбургский народный хор. Среди моих воспитанников есть педагоги в Брянске, Воронеже и многих других городах — все они прошли гнесинскую школу.

Сегодня, если собрать всех, кто по своему увлечению поет народные песни (их объединяет Московский фольклорный союз), то, думаю, таких энтузиастов наберется больше миллиона, и именно в городах. В селах, к сожалению, наблюдается отток молодежи, там остаются доживать свои дни одни старики, продолжать традиции некому. Сейчас на селе больше понимает красоту народной песни интеллигенция. Например, в с. Кушкопала Архангельской области певческий коллектив составляют учителя. Они с удовольствием поют народные песни, могут рассказать об особенностях местного костюма. Они же организовали детский фольклорный ансамбль «Ивушки».

Как уже говорилось, у меня было два цикла на телевидении, кроме того, я сотрудничал с радиостанцией «Юность», участвовал в их концертных бригадах. Мы ездили с концертами на Сахалин, Курилы, Дальний Восток, по многим городам Центральной России. Я выступал вместе с молодой тогда Аллой Пугачевой, она была худенькая и пела под мальчика, у нее была совсем другая, нежели сейчас, манера исполнения. В мои обязанности входило в течение 15 минут рассказать о моей «полевой» работе и потом спеть несколько песен. В таком же плане проходили мои выступления на радиостанции «Юность». Также я вел на радио постоянный клуб «Фольклор народов мира». Из разных стран на радио присылали ролики, я их прослушивал и составлял передачи. Там была Финляндия, Чехословакия, Латинская Америка, Мадагаскар. Я обязательно включал в программы также русские народные песни, фольклор народов СССР.

В последнее время мы сотрудничаем с композитором и журналистом Иваном Вишневским. В течение года у нас проходили ежедневные передачи по «Народному радио». Это были живые передачи в прямом эфире, слушатели могли позвонить и задать вопрос, пообщаться с нами. Сейчас Вишневский записал мой юбилейный концерт в Институте имени А. Г. Шнитке, будучи одним из участников концерта. Он посвятил мне свое произведение для хора и солиста, в исполнении которого я участвовал. В концерте выступали различные студенческие народные ансамбли. И на основе этого материала Вишневский сделал уже пять передач.

Сотрудничество мое с радио продолжается, с телевидением, к сожалению, — нарушилось. Это очень жалко, потому что телевидение является важным просветительским каналом, его смотрят многие, и оно сегодня более популярно у нас, чем радио.

Впервые с зарубежными специалистами я познакомился в Советском Союзе в 1971 году на симпозиуме «Музыкальные культуры мира: традиции и современность», проводимом под эгидой ЮНЕСКО. Мне было поручено организовать и провести концерт по программе симпозиума, где была бы показана традиционная музыка народов СССР. Все лето прошло в поездках: с Ф. Караматовым мы были в Узбекистане, с Я. Витолинем — в Латвии, по совету И. Мациевского я совершил экспедицию в Западную Украину. Везде — в Таджикистане, Туркмении, Эстонии — приходилось отбирать коллективы для предстоящих выступлений.

Концерт в Зале имени П. И. Чайковского, который я провел, имел большой успех. Особенное впечатление произвел тувинский певец, мастер горлового пения Хуноштаар-Оол Ооржак. В то время мы с ним много совместно работали, я даже подготовил пластинку с тувинским горловым пением — она получила широкую известность. Сейчас эта вокальная манера очень популярна: исполнители горлового пения концертируют в Америке, Голландии, Канаде. Тран Ванг Хай — парижанин, вьетнамец по происхождению — основал во Франции школу горлового пения. А в те давние времена горловое пение не было известно широкой общественности, и я фактически открыл для музыкального мира это удивительное явление.

Могу вспомнить еще о двух больших симпозиумах. Первый проходил в Алма-Ате в 1973 году и назывался «Международная музыкальная трибуна Азии». Для него на конкурсной основе отбирались звукозаписи народной музыки, а я был ответственным секретарем этого конкурса и участвовал в составлении программы со стороны Советского Союза. Многие записи получили высшие призы. В 1978 году в Самарканде состоялся Первый Международный симпозиум (их состоялось всего три) на тему «Профессиональная музыка устной традиции народов Ближнего и Среднего Востока и современность». На обоих симпозиумах мною были организованы концерты музыкального фольклора народов Средней Азии.

Приблизительно тогда же, в 70-х годах прошлого века, я стал активно участвовать в международных конференциях и симпозиумах как автор докладов. Выступал в Польше, Швейцарии, Австрии, Испании, Швеции. Мне часто приходилось участвовать и как организатору в проведении международных фольклорных фестивалей, во главе групп довелось ездить с марийцами, с представителями народов Кавказа в Голландию, Венгрию и другие страны.

Кроме того, как исполнителю народных песен мне посчастливилось выступать на многих зарубежных фестивалях музыкального фольклора: в Дании, Германии, Голландии. А еще в составе труппы Историко-этнографического театра я гастролировал в Польше, Германии.

Историко-этнографический театр я считаю во многом своим детищем, поскольку преподавал в Высшем театральном училище имени М. С. Щепкина в то время, когда там создавалась русская группа. Практика создания — национальных групп (таких, как немецкая, корейская), которые работали над своим национальным материалом, была в этом учебном заведении общепринятой. Инициатором идеи была М. Е. Велихова, и мы загорелись мыслью создать новый русский театральный коллектив. Итогом работы стал дипломный спектакль «Снегурочка», по драме А. Н. Островского, который был целиком основан на подлинных народных песнях в современной записи. Наше начинание было воспринято с большим интересом. Позже несколько человек из этого выпуска создали труппу Историко-этнографического театра. Этот коллектив интересен тем, что состоит из поющих актеров, профессионально исполняющих русские народные песни. У них есть спектакль «Русский календарь» — по существу русская хоровая опера. В этих спектаклях я временами выступаю как актер и певец. Например, в спектакле «Казачье действо» мне поручена роль старого казака, а в спектакле «Ярмарка начала XX века» забавляю зрителей перед началом спектакля в фойе как разносчик с характерными выкриками, пою со сцены «Жестокий романс».

В этом отношении интересна точка зрения А. М. Мехнецова. Его студенты в консерватории тоже поют народные песни, и хорошо поют. Он говорит: «Слава, вот у этой девочки бабушка в Вологде, у этой — на Пинеге, у этой — в селе под Петрозаводском. Они все у меня имеют деревенские корни, у них все бабушки живут в селах, но ведь там уже никто не поет. А мы возвращаем традицию, мы поем русские песни и тем самым сохраняем их в нашей консерватории». Такая вот позиция, и мне кажется, что она, в какой-то степени верна.

30 марта 2007 года в ЦДРИ в честь моего 70-летия состоялся юбилейный концерт. На нем выступили студенты из Университета культуры и искусств, из Училища имени М. М. Ипполитова-Иванова, из Института имени А. Г. Шнитке, два коллектива из Московской консерватории. У меня сейчас сложилась любопытная ситуация: как уже отмечалось, композиторы, студентки после первого курса, которые съездили со мной в экспедицию в Краснодарский край, вдруг с удовольствием запели. Они участвовали в этом концерте. Ансамбль под руководством Н. Н. Гиляровой тоже разучил несколько песен из моего сборника «Русские песни Алтая». Концерт, таким образом, состоял целиком из материала, собранного мною. Масса народу сейчас поет эти песни, знает, и мне было очень приятно послушать, полюбоваться плодами своих собирательских трудов.

Я думаю, главное качество артиста — увлеченность. Когда люди делают это с любовью, настроением, с характером, со своим видением и слышанием песни — все это подкупает. Конечно, важно, чтобы спето все было музыкально, художественно, чтобы исполнение было чистым, в ансамбле, да, все это так. Но я не могу сказать, — что мои студентки-композиторы в консерватории обладали большими вокальными данными, что они пели «без сучка, без задоринки» с точки зрения интонирования. Там было к чему придраться с профессиональной точки зрения. Но их увлеченность, большая эмоциональная отдача — именно это произвело особое впечатление на аудиторию. Они заразили слушателей именно своей увлеченностью.

В Московской консерватории я читаю курс народного творчества на композиторском факультете. Вообще, с кафедрой композиции Московской консерватории у меня сложились теплые отношения. Я очень дружен с Татьяной Алексеевной Чудовой: она работала когда-то в Кабинете народной музыки, ездила в экспедиции, ее творчество тесно связано с фольклором. Владислав Германович Агафонников тоже прошел через экспедиции, он ездил в Сибирь, в Рязанскую область. Олег Борисович Галахов, побывавший со мной в Белгородской области, тепло отзывается об этом. Его отношение как руководителя Союза московских композиторов к музыкальному фольклору очень доброжелательное, он во всем поддерживает нас.

Михаил Ермолаев написал интересный хоровой цикл под впечатлением поездки в Горьковскую область. Валерий Кикта, Валерий Григоренко, многие другие композиторы, которые пишут в русском стиле, прошли школу собирательства. И таких примеров можно привести множество.

Альфред Шнитке, когда работал над кинофильмами, обращался ко мне за консультациями. Он, будучи совсем молодым человеком, был моим учителем по инструментовке, знакомился с моими музыкальными произведениями: я иногда грешу — сочиняю музыку для детского хора, для голоса. Альфред спрашивал меня: «Слава, а почему Вы серьезно не сочиняете, у Вас же получается». Я ему, шутя, отвечал, что, чем писать посредственную музыку, лучше буду собирать хорошую.

Эдисон Денисов советовался со мной, когда в 1968 году работал над спектаклем «Живой» (по Б. А. Можаеву) в Театре на Таганке. Постановка была резкая, антиколхозная. Ее не пропустили ни Е. А. Фурцева, ни сменивший ее на посту министра культуры П. Н. Демичев: я лично наблюдал, как они при просмотре морщились, сердились. В итоге спектакль был запрещен в течение многих лет. Лишь во время перестройки, после возвращения из Израиля Ю. Любимова, спектакль вышел к широкому зрителю, но тогда он уже потерял свою злободневность.

Много лет со мной сотрудничает Валерий Калистратов. Еще будучи студентом, он обращался ко мне за поддержкой и советами. Во многих его сочинениях цитируются записанные мною народные песни. Одна из его последних работ «Белгородская сюита» основана на народных песнях, и абсолютное большинство материала для нее было сообщено Калистратову мною.

Сейчас наметился новый поворот, когда композиторы стали активно заниматься научной деятельностью, наверное, не без моего влияния. Аспирантка Наталья Боголюбская под моим научным руководством пишет интересную диссертацию по вариантообразованию в южнорусской песенной традиции. Юлия Тихонова подготовила работу о влиянии народного искусства на творчество хоровых композиторов конца XX — начала XXI веков.

Наконец, нынешние студентки консерватории, у которых я читал народное творчество, едва ли не все увлечены фольклором. Их вокальный ансамбль исполняет народные песни «аутентично», в подлинно русском стиле. Они поют также собственные произведения с опорой на русскую песенность. Как-то, будучи в Санкт-Петербурге, они поразили своих петербургских коллег тем, что во время чаепития после концерта пели кубанские песни, записанные в экспедиции.

Кроме Московской консерватории, я сейчас преподаю в Институте имени А. Г. Шнитке, а также на родине Т. Н. Хренникова, на музыкальном факультете Елецкого государственного университета имени И. А. Бунина (факультет этот открылся благодаря заботе Тихона Николаевича).

В Институте имени А. Г. Шнитке на отделении сольного народного пения я разработал новый курс «Местные манеры русского народного пения», которые должны быть воплощены силами студенческого ансамбля. Методика курса сводится к следующему. Сначала сами студенты расшифровывают народные песни — я включаю магнитофон, и мы вместе переводим песни на язык нотных знаков. Идет коллективная работа, при этом студенты слышат манеру народного пения, хорошо ее запоминают. Зимой на зачете мы показали восемь песен разных по стилю. Все преподаватели были поражены тем, как можно за столь короткий срок освоить столь различные манеры. Студенты поют и по-брянски, и в казачьей, и в северной манере, в среднерусском стиле. На моем творческом вечере они показали четыре народные традиции, в дальнейшем я рассчитываю на существенное расширение фольклорных границ. Курс мой небольшой: три девушки и один молодой человек, я им подпеваю, чтобы было больше голосов, и вроде интересно получается.

Я много лет сотрудничаю с голландской фирмой «Парадокс» из Лейдена: у меня взаимодействие с Бернаром Клейкампом, который в Голландии руководит изданием компакт-дисков по фольклору разных народов мира. У нас вышло уже двенадцать дисков по фольклору народов бывшего Советского Союза и России. Здесь и башкиры, и музыка народов Поволжья, и хомуз, и тувинское горловое пение. По белгородским материалам сделан компакт-диск «Там летел павлин», в учебной практике широко используется диск «Русская инструментальная музыка». На мой юбилейный концерт Б. Клейкамп привез в подарок два наших последних компакт-диска, посвященных смоленским песням и песням Брянской области. В наших планах — подготовка видеодиска, где будет показана игра на рояльной гармонике, выпуск курских песен, казачьего триптиха по традиции донских, кубанских черноморских и кубанских линейных казаков.

Кроме того, у меня есть сборники песен, среди них три выпуска «Белгородского Приосколья». Сейчас вышел первый выпуск «Песен Алтая», подготовлен второй выпуск и в планах третий. Материал для этого у меня есть, нужно только его обработать и привести в порядок. Моя монография «Стилевые основы русской народной музыки» широко используется в учебном процессе. Сейчас мы с Татьяной Ершовой — прекрасным редактором из издательства «Музыка» — работаем над большой книгой «Жанры русского музыкального фольклора» — более 20 авторских листов текста и столько же музыкальных примеров. Это будет одновременно и учебное пособие, и хрестоматия. Я работаю не только как ученый, но и как публицист. В общем-то, планов много.