Лики фантазий
20 мая 2008 / Концерт
Тот вечер в Малом зале назывался «Концерт-фантазия». Контрастные лики фантазий демонстрировали оригинальные решения композиторов разных эпох и национальных школ. Да и исполнительский состав постоянно видоизменялся: соло фортепиано, фортепиано в 4 руки и, наконец, фортепиано с хором и оркестром. Всю эту драматургию придумал и тонко воплотил главный герой вечера — Александр Бондурянский, один из ведущих камерно-ансамблевых исполнителей в России. Много десятилетий назад при его горячем участии в классе профессора Т. А. Гайдамович был создан ансамбль «Московское трио», ныне обретший мировую популярность. Однако в тот вечер режиссерское видение пианистом звуковой драматургии концерта было совершенно иным.
Среди романтиков Шуберт тяготел к жанру фантазии с особым влечением. Выбор же среди фантазий двух величайших его свершений — раннего «Скитальца» и совсем поздней Фантазии фа минор — был знаковым. «Скиталец», как ни один из опусов, требует от исполнителя и воплощения сложнейшей звуковой палитры, и очень тонкого расчета тектоники формы, которая порой становится камнем преткновения для многих пианистов. Но не для А. Бондурянского — он представил эту симфонию для фортепиано во всей гармонии красок, образов, настроений. Фа-минорная фантазия с загадочной недосказанностью проникновенной темы-рефрена была безупречно сыграна в ансамбле с М.Пурыжинским. Она прозвучала как глубокое размышление о жизненном, и ее романтический звуковой флер поэтично воплощал ностальгические видения.
Гениальным был прорыв Бетховена в мир романтизма. Именно так, видимо, воспринималась великая «Лунная» — соната «Quasi una Fantasia». Композиция поражала не только современников Бетховена, но и внесла заметный вклад в музыку ХХ столетия. Достаточно вспомнить легкую и образно весомую аллюзию «Лунной» в финале Альтовой сонаты Шостаковича, его последнего творения, в котором ощущалось прощание композитора с земным миром. В прочтении же А. Бондурянского все эмоции были укрупнены. Особый смысл пианист черпал в единстве замысла композитора, где поразительная точность, выверенность деталей соседствовала с вольной, истинно фантазийной импровизационностью.
Завершала концерт, занимая все второе отделение, бетховенская Фантазия для фортепиано, хора и оркестра. Грандиозная звуковая конструкция из семи частей представляет собой гигантский симфонический текст, который достаточно редко появляется на наших концертных эстрадах. В его воплощении приняли участие А. Бондурянский, Камерный хор Московской консерватории под руководством Б. Тевлина и камерный оркестр «Arpeggione» под управлением В. Урюпина (соло исполняли: флейтист С. Ярошевский, гобоисты О. Готовцева и Т. Пестерева, кларнетисты Е. Корнев и Д. Островский, фаготист И. Касьянов, скрипачи Е. Корженевич и Т. Хисамбеев, альтистка М. Гайфарова и виолончелист Н. Шугаев).
Легко себе представить, что разместить хор на сцене Малого зала вместе с оркестром, пусть и камерным, и при этом поставить пианисту рояль — задача невыполнимая. В тот вечер по замыслу концертанта хоровое пение доносилось с балкона, что придавало его звучанию особую краску. Вернее, разнообразных красок и оттенков было исключительно много: и в воплощении проникновенных лирических Adagio, и в величественных маршевых эпизодах, и в динамичном финале, и в поразительной слитности всего инструментального массива с хором.
Сочинение Бетховена захватило мощью общего звучания и, одновременно, тончайшим воплощением сольных и ансамблевых фрагментов. Благодарная публика, переполнявшая Малый зал, требовала повторения хоть части услышанного и добилась своего. Участники концерта и, разумеется, главное действующее лицо — Александр Бондурянский — осуществили красивую, по сути, поэтическую идею: с помощью фантазий увлечь в мир Прекрасного.
Профессор Е. Б. Долинская
Опубликовано в газете «Российский музыкант», май 2008
