«О времени, мгновении» и о мировом пространстве
22 ноября 2007 / Концерт
В столице с особым трепетом ожидали приезда мировой знаменитости, испанского «патриарха виолы да гамба» Жорди Саваля.
6 октября в Римско-католическом кафедральном соборе прошел концерт ансамбля «Hesperion XXI», созданного и возглавляемого Жорди Савалем. В 2002 году этот коллектив участвовал в V фестивале «Early music». На этот раз испанские музыканты привезли в Москву программу с загадочным и поэтичным подзаголовком «О времени и мгновении», которая является концертной версией диска с одноименным названием, выпущенного пару лет назад.
Что касается «времени», то программа концерта обещала впечатляющую перспективу — от раннего Средневековья до современности. Да и широта географического и стилевого пространства, охваченного идеей программы, поражала воображение. Согласно концепции Саваля и его коллектива, в концерте должны соседствовать и уживаться музыка Испании и Франции, традиционные инструментальные композиции Афганистана, Греции и Марокко, еврейская колыбельная и сефардский романс, сочинения Тарквинио Мерулы, Дю Байи, Марена Маре и Тобиаса Юма и даже самих участников ансамбля, Арианны и Феррана Саваль.
Стремление подчеркнуть родство испанской и марроканской, еврейской и греческой музыки, поставив их рядом, объяснимо, ведь история Испании неразрывно связана с историей этих народов и ее культура обрела свой неповторимый облик в многовековом взаимодействии с ними. Саваль удачно отмечал близость этих культур, сопоставляя темы традиционных песен, «кочевавшие» из одной земли в другую. Быть может, именно желанием «увидеть единство во множестве» было продиктовано и решение музыкантов демонстрировать образцы традиционной музыки разных стран единым инструментальным составом, при том европейского типа: виола да гамба и лира, готическая арфа, теорба. Единственное исключение составляли ударные: тамбурин и дарбука — как известно, инструменты, универсальные для Ближнего Востока и Европы эпохи Средневековья и Возрождения.
Но не все так просто. Странными показались названия некоторых композиций: «традиционная греческая музыка» или «традиционная бретонская музыка», к сожалению, не получившие комментария ни в программе концерта, ни из уст самих музыкантов. А ведь понятие «традиционное» в музыке включает в себя целый комплекс — от философии и религии до среды бытования, особенностей музыкального языка, инструментария, исполнительской манеры. И стόит ли в таком случае переступать эту тонкую грань между своим и иным?..
Разумеется, музыкант такого уровня, как Саваль, может позволить себе порой причуды и безумства, соединение несоединимого, вплоть до авангардистского эпатажа. Но парадокс в том, что ощущения от слышимого были далеки от шока, недоумения и других крайних эмоций, обуревающих слушателей авангардных перфомансов. Наоборот, все звучащее, будь то афганистанская, каталанская музыка или мюзет Марена Маре, подавалось «под одним соусом» и было «приправлено одними специями»: одинаковые импровизационные пассажи, предсказуемая орнаментация, однообразные ритмические остинато… Рафинированный и даже куртуазный стиль исполнения композиций заставил напрочь забыть о заявленной ранее россыпи «традиционных музык». Сладостное пение Монсеррат Фигейрас, подходящее для легкомысленной канцонетты Тарквинио Мерулы, оказалось чужеродным для восточных композиций. Не совсем уместной была и почти эстрадная манера пения Феррана Саваля (вокал и теорба), которому гораздо больше подошла бы в качестве сопровождения не теорба, а акустическая гитара.
Этот услаждающий слух звуковой поток, надо признаться, действовал на большую часть публики благостно, о чем можно было судить по бурным аплодисментам, сопровождавшим каждую композицию.
Однако акустика костела сыграла с музыкантами злую шутку: под сводами католического собора музыка, предназначенная для уютных дворцовых комнат или для звучания на пленэре, утопала в собственных отголосках, блуждала среди монументальных колонн и терялась, превращаясь в гул и эхо. Этой музыке гораздо уютнее было бы в камерном зале. Прозвучи она в удачной акустике, впечатление от услышанного, наверное, было бы иным.
Программа московского концерта — не единственный эксперимент подобного рода в карьере Жорди Саваля. В 2006 году увидел свет диск «Восток — Запад», ставший плодом творческого сотрудничества музыканта с исполнителями на традиционных инструментах из Афганистана, Греции, Израиля, Марокко. Но есть существенная разница между московским концертом и проектом «Восток — Запад». Там композиции разных стран прозвучали в интерпретации традиционных исполнителей и на соответствующих инструментах, что позволило создать более верное представление о той или иной музыкальной культуре. Здесь предлагалась иная концепция, которую можно было бы обозначить «Восток и Запад глазами и ушами европейца», — идея, безусловно, входящая в моду, судя по воодушевлению слушателей. Жаль, что маэстро Саваль ради ее воплощения свернул с генерального пути своего творчества, именуемого «аутентизм». Это понятие, каким бы затертым нам сегодня ни казалось, остается актуальным для еще живых традиционных культур, и оно немыслимо без попытки воссоздания традиции в ее цельности. Ведь мода — мгновение, а истинно лишь то, что проверено временем…
Ксения Ноговицына,
студентка IV курса
Опубликовано в «Трибуне молодого журналиста», ноябрь 2007
На фото: Арианна Саваль, Жорди Саваль, Монсеррат Фигейрас, Ферран Саваль, Педро Эстеван.
