«Я такой, какой есть…»
21 мая 2008 / Концерт
Впервые выступая в качестве критика, пишущего рецензию на концерт, постараюсь ограничить себя в суждениях, гласящих — «Только так и никак иначе», — предложив читателю лишь взгляд начинающего композитора на искусство уже сложившегося интерпретатора звука.
8 апреля 2008 в зале им. Н. Я. Мясковского состоялась встреча с известным пианистом и композитором, учеником Л. Н. Наумова и Н. Н. Сидельникова — И. Г. Соколовым.
На этот раз Иван Глебович предстал перед заполнившей зал публикой исключительно в качестве творца собственного фантазийного звукомира соответственно изначально предложенной автором программе: «Я такой, какой я есть» и «Я есмь середина между двумя крайностями, и эта середина сама является крайностью, суть которой — отсутствие крайностей».
Таким образом, некая антитеза продиктовала структуру мероприятия: концерт был поделен на два равноправных акта, где в первом композитор раскрылся как апологет новой простоты, истоки которой — в наследии П. И. Чайковского и А. К. Глазунова, а во втором неожиданно появился в образе экстравагантного автора перформансов в духе Джона Кейджа. Сам И. Г. Соколов считает, что эта сложившаяся стилевая дихотомия суть единого: «художник смотрит в себя, как в отражение макрокосма», и это внутреннее зеркало может показать совершенно разные грани одного «Я».
Исполненная В. Абрамяном и автором Соната для скрипки в сопровождении фортепиано ми минор, была навеяна образами «Карельской легенды» Глазунова, что проявилось не в заимствовании или цитировании музыкального материала, но исключительно в переосмыслении содержания. Композитор запечатлел чувства, родившиеся при первоначальном прослушивании произведения, в самостоятельной музыкальной данности. В первом отделении прозвучали также романсы И. Соколова, которые отличала удивительная бережность в отношении к слову и чуткость к природе вокального интонирования. Отрадно сопереживание певицы Е. Золотовой, прекрасно исполнившей все шесть романсов, но особо отличившейся в таком лирическом высказывании, как «Коршун» на слова А. Блока и «Горох тебе в спину» на слова Д. Хармса.
«Простота выражения… За ней нельзя скрыть бедность содержания» — аргументирует И. Соколов одну из своих стилевых крайностей. И возникает вопрос, а что нового в этой простоте? Не есть ли это попытка скрыться в прошлом, более привлекательном и ясном, чем пребывать в не изученном настоящем? Однако искусство создано человечеством, на которое распространяются законы земного бытия, и творец — вассал отведенной ему эпохи, — обязан нести повинность сюзерену, т.е. своему времени.
Второе отделение концерта целиком состояло из хэппенингов или перформансов. «Можете называть это как угодно» — говорит композитор, по-своему трактующий жанр, определенный М. Кагелем как Инструментальный театр.
И. Соколов особо выделяет значение жеста и живой реакции зрителя на него: «художник обязан иметь в палитре все краски, но имеет право на любое их количество, даже на одну». Пополнение музыкальной палитры средствами смежного с музыкой театрального искусства приводит к расширению границ имманентно музыкального и вовлекает слушателя в увлекательную игру, в которой он (слушатель) и его реакция становятся частью процесса развертывания произведения. Монологичность, заложенная в чистой музыке, уступает место диалогичной игре с аудиторией, оживляя академизм, столь характерный для рядового концерта в стенах Московской Консерватории. Автор проявил незаурядные театральные способности, с детской непосредственностью ложась на пол, надувая воздушный шарик и вставая на опущенную заранее крышку рояля.
«Слова в этом произведении играют такую же роль, как и музыка»… В своих перформансах, безусловно обнаруживающих связь с такими произведениями как «45 минут для чтеца» Д. Кейджа, И. Соколов рисует собственную картину видения мира искусства. Ее принятие или опровержение — выбор слушателя, не зависящий от воли автора, который радостно заявляет: «Я такой, какой есть» или «Вот он — я»…
Приятно сознавать, что среди нас живут такие музыканты, чье творчество, не притязая на концептуальную свободу слушателя, способно заинтересовать и погрузить в особый мир − мир солнечного детства, радости от каждого прожитого мгновения и непоколебимой уверенности в ценностях земного бытия.
Анастасия Федяева,
студентка I курса КФ
Опубликовано в «Трибуне молодого журналиста», май 2008
