Огранка «Кольца» продолжается…
15 апреля 2009 / Опера
«Валькирия» на сцене Мариинского театра звучит без малого девятый год. За время существования полной постановки тетралогии в Мариинке эта опера ни разу не давалась отдельно от всего цикла и всегда звучала в Петербурге только на летнем фестивале «Звезды Белых ночей». Наконец, в этом году «Кольцо нибелунга» вошло в репертуарный план театра (в отдельный вагнеровский абонемент), его части исполняются с интервалом в один-два месяца в самом начале нового, 226-го сезона.
Публика увидела спектакль в уже привычном сценическом облике, «свежую струю» в который добавили дебюты молодых солистов. Но не их игра стала главной приятной неожиданностью. Общая атмосфера вечера и настроение зала были необычны. Отсутствовал типичный для фестивальных показов «Кольца» дух помпезности и официоза. Аудитория, кажется, не ожидала ничего исключительного, но была настроена на музыку. А, как показывает практика, если слушатель, придя в Мариинский театр, не рассчитывает стать свидетелем чего-то выдающегося, то, уходя, с удовольствием признает, что заблуждался. Данная «Валькирия» вписалась в эту закономерность.
Был собран сильный исполнительский состав, ровно наполовину состоявший из «мэтров» и дебютантов. Ольга Сергеева в партии Брюнгильды и Геннадий Беззубенков в роли Хундинга выступают еще со времен постановки Готтфрида Пильца 2001 года, а Лариса Дядькова регулярно выходит в партии Фрики на сцену театра «Метрополитен». Зато Алексей Тановицкий (Вотан) и Август Амонов (Зигмунд) в своих ролях дебютировали только минувшим летом, а Екатерина Шиманович в партии Зиглинды на этом спектакле выступила впервые.
Обладательница яркого драматического сопрано, Шиманович создала предельно эмоциональный образ Зиглинды – экспрессивный, но не лишенный внутренней теплоты. Хотя в ее работе многое предстоит шлифовать (в частности, совершенствовать немецкое произношение, а также избегать форсирования звука), все же ею создана своя Зиглинда, не похожая ни на «домашнюю» и слегка холодноватую героиню Валерии Стенькиной, ни на порывистую любящую дикарку Млады Худолей.
Достойную альтернативу Олегу Балашову «на посту» Зигмунда представил Август Амонов, выглядевший в этой роли значительно более естественным и раскрепощенным, чем его коллега. Впрочем, все артисты, исполняющие Вагнера в Мариинском, стремятся к максимальной естественности игры. У них нет ни малейшего желания копировать западные шаблоны пения или сценического движения в вагнеровских драмах. Амонов за пять лет, проведенных в Мариинском театре, значительно вырос как в вокально-техническом, так и в актерском отношениях. В партии Зигмунда он продемонстрировал все богатство своего лирико-спинтового тенора. Мягкие, бархатные краски голоса в сочетании с импульсивной манерой пения делали его превосходным партнером Шиманович.
Вызывала восхищение дуэтная сцена Зигмунда и Зиглинды в финале 1-го акта. Она была проведена с отличным «нервом», слушалась и смотрелась на одном дыхании. Непросто добиться такого результата в условиях сведенной к минимуму режиссерской работы. Вся ответственность здесь легла на плечи актеров, которые благодаря своей музыкальности, чуткости и вовлеченности в действие блестяще исполнили эту сцену.
Не менее удачно прозвучал один из самых значительных эпизодов оперы – 4-я сцена 2-го акта: явление Зигмунду Брюнгильды – вестницы смерти. Ольга Сергеева, давно выступающая в роли любимой дочери Вотана, по сей день является лучшей исполнительницей партии Брюнгильды в Мариинском театре. Хотя в труппе имеются еще две альтернативные валькирии – Лариса Гоголевская и Ольга Савова, в последнее время Гергиев предпочитает выводить на сцену именно Сергееву. Ибо за ней неоспоримые преимущества: Ольга Сергеева обладает сильным голосом с разнообразной тембровой палитрой – от «стеклянного» оттенка, пользуясь которым она будто холодной сталью прорезает толщу оркестра, до теплых лиричных тонов, особенно в среднем регистре. Помимо того, актриса наделена неординарным обаянием, безотказно воздействующим на публику. А если учесть, что всем этим качествам сопутствует высокая статная фигура певицы, то легко понять, что из них складывается образ практически идеальной Брюнгильды.
Очень показательна для Сергеевой сцена, в которой валькирия предстает Зигмунду, возвещая ему о смерти, а затем меняет жребий, проникаясь его любовью к Зиглинде. Актриса превосходно демонстрирует момент преображения Брюнгильды из холодной воинственной девы в любящую и сочувствующую женщину. Она настолько изменяет тембр голоса и манеру пения, что слушатель просто не может не заметить трансформации во внутреннем мире героини. Брюнгильда, испытавшая радикальную перемену в собственном сознании, заставляет пережить человеческие чувства и собственного отца Вотана, чью партию исполнял Алексей Тановицкий. Лишь два года назад пришедший в вагнеровский проект театра, сыграв роль верховного бога в «Золоте Рейна», Тановицкий настолько профессионально вырос, что достойно и крепко спел сложнейшую партию Вотана в «Валькирии». Его голос на протяжении всей оперы не проявлял ни малейших признаков усталости и никогда не перекрывался оркестром.
Но все же, пожалуй, первое слово в достижении такого результата принадлежит дирижеру. Валерий Гергиев стремится к максимальной экономии динамических возможностей оркестра непосредственно во время пения солистов. Избегая давления оркестрового массива на певцов, Гергиев вместе с тем никогда не оставляет их без поддержки. В сложных вагнеровских партиях голосу особенно необходима опора, «звуковая подушка», над которой бы летел вокальный звук. И дирижер предоставляет певцам такую гибкую акустическую платформу. Оркестр не остается в тени на длительное время: периодически в нем высвечиваются солирующие инструменты, группы, и, наконец, в tutti выплескивается вся симфоническая энергия. Создается ощущение волны, в которую голос погружается и снова «всплывает». Конечно, подобные эффекты заложены в самой партитуре Вагнера, который отнюдь не ставил своей целью подавить певцов оркестровым звучанием. Подтверждением тому служит даже устройство оркестровой ямы в байройтском театре, где группа медных духовых располагается в самом удаленном нижнем ярусе. В. Гергиев немного утрирует контрасты в симфонической ткани, но при этом строго следует за авторским текстом. Вагнеровский оркестр у Гергиева обладает собственной краской: преимущественно темной, матовой, с заметной опорой на нижний регистр струнной и медной групп. При таком распределении сил деревянные духовые и скрипки раскрашивают партитуру, добавляя ей блеска, жизни и теплоты.
Совершенно очевидно, что данный спектакль обрел много нового и интересного. Он не только не проигрывает в сравнении с предыдущими, но явно выходит на новую ступень совершенства.
Александр Гордон,
студент IV курса ИТФ
Опубликовано в газете «Трибуна молодого журналиста», март 2009
Использована фотография Мариинского театра Дмитрия Казакова
