Первый международный конкурс органистов имени А. Ф. Гедике
26 февраля 2009 / Конкурсы
С 5 по 15 сентября 2008 года в Московской консерватории состоялся Первый международный конкурс органистов имени А. Ф. Гедике. Жюри: Наталия Гуреева-Ведерникова (Россия, председатель), Эрве Дезарбр (Франция), Ян Куррор (Великобритания), Марио Дуэлла (Италия), Йоханн Труммер (Австрия), Рубин Абдуллин (Россия), Любовь Шишханова (Россия), Роман Леденёв (Россия).
Наталия Гуреева-Ведерникова, председатель жюри
Лауреатами и дипломантами конкурса стали: Константин Волостнов (1-я премия), Тарас Багинец (Украина, 2-я премия) и Юлия Юферева (3-я премия). Дипломы достались Наталии Ужви и Ольге Персиц. Своими впечатлениями и пожеланиями мы попросили поделиться участников конкурса и тех, кто был с ним непосредственно связан.
Я весьма впечатлён конкурсом и органами в Московской консерватории, особенно инструментом Кавайе-Коля в Большом зале, а также русской публикой, которая, как я увидел, горячо любит органную музыку. У вас много хороших органистов, играющих различный репертуар, от Барокко до новой музыки. Я не ожидал, что в Москве такой высокий уровень исполнителей и педагогов.
Что касается технического состояния органа Большого зала, то этот прекрасный инструмент нуждается в реставрации. Ректорат Московской консерватории пригласил нас [членов жюри — ред.] дать консультации и принять участие в разработке плана реставрационных мероприятий. Мы надеемся, что все работы будут осуществляться, не нарушая аутентичности этого уникального инструмента и полностью сохранится его исторический облик.
Конкурсу хотелось бы пожелать больше участников и не только из Москвы, и более широкого репертуара. Совсем не охвачена, например, итальянская музыка, а ведь у нас много композиторов, в том числе позднеромантической эпохи (таких, например, как Энрико Босси, Петралли, Филиппо Каппочи — друг Гильмана и др.), которых здесь очень мало знают. В дальнейшем я бы также пожелал этому конкурсу возможности организовать концерты и мастер-классы с участием членов жюри, чтобы больше общаться и обмениваться опытом с молодыми музыкантами. Было бы хорошо со временем ввести в конкурсную программу номинацию «ансамбль», например, с различными инструментами или голосом.
Считаю себя давним другом органистов из Московской консерватории, которых часто приглашаю к себе в Австрию на мастер-классы и семинары. И могу сказать, что исполнительский уровень российских органистов с каждым годом становится всё выше и выше. Мне часто приходится бывать в составе международного жюри, в том числе и в России. Поэтому я вижу и знаю, как развиваются молодые музыканты, с чем приходят и к чему стремятся, в чём специфика различных конкурсов. Конкурс Гедике выделяется среди прочих, прежде всего, наличием большого числа органных сочинений русских композиторов, в том числе, наших современников, что очень важно.
В программе конкурса были включены сочинения современных композиторов Московской консерватории: на втором туре это были пьесы Юрия Буцко, Ирины Дубковой и Данияра Дианова — автора большого числа крупных сольных и ансамблевых сочинений, и самого являющегося органистом.
В целом я очень доволен интерпретациями моего сочинения, хотя все сделали это очень по-разному. Конкурсанты достаточно точно отнеслись к указаниям в партитуре, за исключением некоторых вариантов, которые вполне допустимы (я отношусь к таким «вольностям» спокойно).
По образной характеристике, как мне показалось, наиболее адекватно отнеслась к авторскому замыслу Александра Максимова, что неудивительно, поскольку она — моя ученица и хорошо знакома с моим творчеством.
В её исполнении была лёгкость, хороший темп, нежность и трепетность — что более других отвечало характеру этой музыки и эмоциональному состоянию (напомню, что у пьесы есть подзаголовок — «Наваждение»).
Хотелось бы пожелать конкурсу, чтобы на нём было больше сочинений самого Гедике, даже таких, как весьма трудный в техническом плане Органный концерт. Теперь у нас есть возможность играть его, благодаря 9-томному собранию органных сочинений Александра Фёдоровича, издание которого было приурочено этому конкурсу.
В финальную программу было включено произведение, специально написанное для этого конкурса и обнародованное за две недели до начала прослушивания первого тура. Это — «Диптих» Романа Леденёва, две части которого — Патетический Пролог и Эпилог, — вызывают размышления на тему диалога жизни и смерти. Несмотря на достаточную ясность музыкального языка и отсутствие технически сложных элементов, «Диптих» стал для многих исполнителей настоящим ребусом. Возможно, это случилось из-за слишком большого доверия со стороны композитора к органисту-исполнителю (в нотах практически не были выписаны регистровые и темповые указания, лишь общий характер звучания). Так или иначе, финалисты представили пять различных интерпретаций пьесы, которые автор прокомментировал следующим образом.
Константин Волостнов играет «Диптих» Р. Леденёва
В услышанных интерпретациях моего сочинения было и что-то ожидаемое, и то, что совсем не ждёшь; иногда приятное, иногда досадное. Иногда менялись темпы, и даже смысл. Но мне было очень интересно послушать.
Я не ставил виртуозной задачи, скорее — образную и тембровую, ведь орган так богат различными красками! Думаю, идея совместить в программе конкурса репертуар классический и современный — очень правильная. Сейчас всё меньше играют современную музыку. Я рад за тех, кто это делает, и кто пишет для органа — тоже, это очень интересный инструмент. Пусть этот конкурс продолжает жить!
Единственный международный участник финала — Тарас Багинец — представлял Украину (ещё два зарубежных конкурсанта — бельгиец Воутер Ванкейрсбилк и наша соотечественница Елена Рикконен, представляющая Францию — не прошли во второй тур). Опытный музыкант и конкурсант с солидным стажем, Тарас впервые играл в Московской консерватории, в отличие от подавляющего большинства остальных конкурсантов, что, без сомнения, заслуживает дополнительного уважения к его победе. Мы задали ему несколько вопросов.
В то же время неповторимая атмосфера этих прекрасных сцен способствовала особому вдохновению. Опять же, проводя параллели с храмом, скажу, что ощущал «намоленность» этих стен, «дух гениев», и мне кажется, именно это помогало исполнителям полностью раскрепоститься, проявить все свои лучшие музыкантские качества.
Тарас Багинец, вторая премия
То же касается и контакта с оркестром. Сама оркестровая репетиция Концерта Пуленка продолжалась 40 минут (сам Концерт длится чуть более 20 минут). Однако, перед тем как репетировать с оркестром, необходимо традиционно подготовить регистровку — подобрать необходимые звучания, краски для каждого фрагмента Концерта. Это особенно сложно сделать на органе Кавайе Коля, в особенности, если раньше не играл на таких инструментах.
Увы, так вот в этом случае подготовиться к репетиции в Большом зале консерватории с оркестром на органе вообще не дали. Это ли не критическая ситуация? Вот здесь, фактически, выживает не просто сильнейший, а крепчайший, внимательнейший и игравший до этого. Но все это, думается, издержки. Ведь в Москве, по большому счету, нет опыта организации органных конкурсов, в стенах Московской консерватории — это вообще первое подобное состязание. Значит, только сейчас организаторы будут накапливать опыт, и в дальнейшем, надеюсь, будут более чуткими к нуждам конкурсантов. И все это не столько для комфорта участников, сколько для более высокого уровня исполнения на конкурсе.
В конкурсную программу я бы включил побольше сочинений, написанных непосредственно для французского симфонического типа органа — и, стало быть, проводил бы большую часть конкурса в Большом Зале консерватории. Но, как можно предположить, такой престижный зал всегда очень занят и найти «окошко» для органного конкурса там непросто. Но уверен, если конкурс обретет постоянство, то скоро мы услышим в конкурсной программе на органе Кавайе-Коля и Симфонии Видора и Вьерна, и Прелюдии и фуги Дюпре, «Три танца» Алена, сочинения Дюрюфле и Мессиана.
А зарубежным участникам я бы от души пожелал бы почаще доезжать до незнакомой России, играть в конкурсах и не обращать внимание на всякие досужие разговоры об «ангажированности» российских музыкальных состязаний. Ведь по-настоящему здорово играющего музыканта довольно сложно «срезать» на конкурсе…
Конкурс получил имя Александра Фёдоровича Гедике — выдающего композитора, органиста, профессора Московской консерватории, основателя московской органной школы. К сожалению, в программе конкурса сочинений этого автора прозвучало не так много, как хотелось бы, они предлагались исполнителям лишь на выбор. Одним из самых удачных интерпретаций произведений Гедике было признано выступление лауреата первой премии Константина Волостнова, отличавшееся особым, личным отношением и точным «попаданием» в стилистику.
Торжественное закрытие конкурса. Лауреаты и дипломанты. Слева направо: Юлия Юферева, Ольга Персиц, Наталия Ужви, Тарас Багинец, Константин Волостнов.
Для меня в сочинениях Гедике чувствуется огромный пиетет перед его кумиром — Бахом. Здесь есть воспроизведение баховской мелодики, барочных приёмов письма и полифонии. В то же время есть какая-то наивность, связанная, конечно же, не с примитивностью, но — с чистым и почти детским восхищением, преклонением Гедике перед музыкой Баха. Для его она — солнце, светом которого он наслаждается и создаёт, напитавшись его энергетикой, что-то своё, уже русское и романтическое. Сама форма, необарочная в своей основе, интонационность, собственно, и определяют манеру исполнения. В тексте указаны штрихи и регистровые пожелания автора. При внимательном их рассмотрении и зная интерпретацию самого Гедике, можно понять, что регистровал он в романтическом ключе. Ко всему прочему, в данном процессе какие-то принципы диктует ещё и сам инструмент. В данном случае, орган Малого зала консерватории, это необарочный инструмент (в то время как Гедике ориентировался и зафиксировал регистровку для Большого зала). Я играл по редакции Браудо, а не Гандшина, имеющей свои особенности. Ещё один важный штрих к портеру Гедике — виртуозность его сочинений, особенно фуг. Для них характерны сложность полифонических задач фактурных идей, масштабность, стремление к симфоничности звучания. Я лишний раз убеждался, что за кажущейся наивностью восприятия музыки Баха у Гедике стоит большая эрудиция, образованность и глубина. В исполняемой мною прелюдии, например (Es-dur op.34 №2), встречается тема ВАСН. Причём она вводится очень скрыто, как бы невзначай, что привносит эффект незримого баховского присутствия в этой музыке. В своей интерпретации произведений Гедике я опирался также на отзвуки традиции позднеромантических немцев, и Рейнбергера в первую очередь, который, находясь в русле неоклассицизма, продолжил линию Мендельсона. И для нас, живущих в совершенно ином времени, в этом и заключается главная сложность её исполнения.
На втором туре Константин Волостнов выбрал эффектную и весьма виртуозную пьесу «В созвездии Сириуса» Ирины Дубковой, с которой уже давно сотрудничает, являясь первым исполнителем многих её органных сочинений. Как известно, успех нового произведения во многом зависит от первого исполнения и потому подобные тандемы (композитор — исполнитель) очень важны для пропаганды современного искусства.
Константин Волостнов, первая премия
Композиторы, не имеющие опыта игры на органе, не застрахованы от создания технологически неудобных вещей, которые проходится специально преодолевать… Если автор — твой современник, то можно посоветоваться, попросить подкорректировать и, что гораздо важнее, обсудить замысел сочинения.
Однако пьеса, поставленная в программу конкурса, этого не потребовала. Эта композиция весьма продолжительная и сложная, и даже коварная в фортепианном и органном плане, много неудобных скачков в педали; она — одна из самых сложных по координации, что мне приходилось играть. Но она также очень органичная и в процессе разучивания, ознакомления и углубления в материал, сложилась.
По словам самого автора, новая музыка часто вызывает отторжение, что заложено в психике человека. Музыканты, много играющие современной музыки, более привычны и органичнее воспринимают все новации. Конечно, играть то, что на слуху, проще. Много сложнее открыть ноты и не знать, что тебя ждёт. Мне интересно познавать. И эта пьеса мне очень нравится. Она хорошо воспринимается публикой, её здорово включить в репертуар и играть в концерте. Возможно потому, что в этой музыке много русского, задушевного. Кстати, замечу, что публика в разных странах по-разному реагирует на одни и те же вещи. Исполнителю следует учитывать особенности менталитета, строить программу в расчёте на это. Но главное — если у тебя есть подлинно художественные задачи и они достигнуты, то любая публика всегда отзывчива и тепла. И если ты смог что-то поведать со сцены, то слушатели получат эстетическое наслаждение вне зависимости, где это случится: в России или какой другой стране мира.
Материал подготовила Марина Воинова
Опубликовано в журнале «Орган» № 1, 2009
Подробнее о Первом Международном конкурсе органистов имени А. Ф. Гедике (1-15 сентября 2008 года)
Заглавие работы может вызвать вопрос: «Плотность и музыка? Какая связь?» И действительно, слово плотность на первый взгляд кажется каким-то немузыкальным, заставляя вспомнить курс физики средней школы.
