Вечер с «Маленьким принцем»
21 декабря 2007 / Концерт
«Глаза слепы. Искать надо сердцем»
А. де Сент-Экзюпери
Музыкантам и завсегдатаям концертных залов июнь 2007 года запомнился не только открытыми прослушиваниями участников XIII Международного конкурса имени П. И. Чайковского: в дни конкурса состоялись концерты, привлекшие к себе не меньшее (а порой и большее) внимание музыкальной общественности. Одним из наиболее интересных музыкальных событий стал Вечер фортепианной музыки в исполнении доцента Московской консерватории Валентины Анатольевны Риневич (Молотковой) 18 июня: атмосфера в переполненном Рахманиновском зале отличалась незабываемым ощущением творческого подъема — словно «невидимые нити» соединяли исполнителя с присутствовавшими музыкантами и любителями музыки, педагогами и студентами; в свойственной ей оригинальной манере, концерт вела преподаватель Российской академии театрального искусства (ГИТИС) Нелли Покровская.
Первое отделение было посвящено премьере девяти фантазий «Маленький принц» профессора Анатолия Васильевича Самонова — Заслуженного деятеля искусств России, известного композитора, пианиста и педагога, работающего в Московской консерватории полвека. Романтическая образность, искренность и одухотворенность, свойственные его музыке, в полной мере проявились в интерпретации В. А. Риневич этого интереснейшего произведения, сравнимого с «Крейслерианой» Р. Шумана: «Маленький принц», появившийся спустя 150 лет после создания великим композитором восьми фантазий по «Крейслериане» Э. Т. А. Гофмана, ассоциируется с ними не только по жанру и строению цикла, но и благодаря искреннему, проникновенному ощущению композитором трагической несовместимости чистой души с жестокой реальностью.
Отмечая характерные особенности «Маленького принца», пианистка в беседе с автором статьи говорила о том, что эта музыка «полна чувственного обаяния и тепла», о ее «мерцающих темах-символах, звукописи и пластике балетных танцев театрального действа, россыпях пассажей и переливчатой радуге изысканных созвучий, функционально-гармонической зыбкости и блистательно-концертной форме звукового воплощения» фортепианных фантазий. Своими впечатлениями о премьере поделился студент К. Ширяев — по его мнению, цикл А. В. Самонова в исполнении В. А. Риневич «заставляет задуматься о самом сокровенном: его отличают мощный энергетический накал и глобальное переосмысление трагического пафоса произведения А. де Сент-Экзюпери, доведенного до уровня всечеловеческой трагедии, стихийность, пылкая страстность и порывистость образов, крайняя неустойчивость и непредсказуемость гармоний, мелодий и фактуры, — при этом, несмотря на кажущуюся перенасыщенность музыкальной ткани, слушатель улавливает все ее тончайшие грани».
По аналогии с шедевром Р. Шумана, автор «Маленького принца» не дал программные названия каждой из девяти фантазий, — тем не менее, наиболее чуткие из слушателей, конечно же, не могли не узнать в музыке знакомые с детства разговаривающие цветы и «зловредные» баобабы, закатное небо и «пенье органа в час полночной мессы»… Вместе с удивительно динамичным образом главного героя, на концерте словно оживали и другие персонажи: фонарщик с фонарем, змея и Лис, цветок «о трех лепестках» и завершившая земное путешествие Маленького принца роковая «молния»…
В. А. Риневич удалось поразительно глубоко и искренне прочувствовать и воплотить подлинный космизм, трагедию и ее преодоление в созданном композитором неоромантическом произведении, достойном, по ее словам, быть названным «Крейслерианой XX века». Не случайно в свойственных стилю пианистки разнообразных, многокрасочных интонациях, расцвечивавших благодарную для исполнителя фортепианную фактуру, порой узнавались голоса автора сказки («О Маленький принц!.. Я услышал, как бьется его сердце, словно у подстреленной птицы») и ее героя («Когда ты дал мне напиться, та вода была как музыка»), змеи («Среди людей тоже одиноко») и Лиса («Ты навсегда в ответе за всех, кого приручил»).
Слушая «Маленького принца» на концерте В. А. Риневич, публика убеждалась в том, что и автор, и исполнитель обладают подлинным знанием богатейших ресурсов рояля, особенностей обертоники инструмента и мастерски владеют ими, воплощая романтику А. де Сент-Экзюпери — ее суть, по мнению А. В. Самонова, наиболее точно отражает знаменитый шумановский афоризм: «Художник, поэт и композитор тот, у кого не заживает рана в сердце».
Второе отделение открыли пьесы К. Дебюсси из цикла «Образы» («Отражения в воде», «Подражание Рамо», «Звоны сквозь листву») и пьеса «Печальные птицы» М. Равеля, создавшая в «золотом сечении» концертной программы своего рода «образную арку» с «Маленьким принцем». Шедевры импрессионизма были исполнены пианисткой свободно и вдохновенно, с «полным погружением в многоцветную, изысканную палитру чувств и настроений музыкального опуса» — так охарактеризовал ее искусство композитор В. Г. Агафонников.
«Двадцать взглядов на младенца Иисуса» О. Мессиана — одно из самых любимых и часто исполняемых артисткой произведений; в этот вечер прозвучали две пьесы из грандиозного цикла: «Первое причастие Девы Марии» и «Поцелуй младенца Иисуса». Особенности трактовки В. А. Риневич музыки О. Мессиана, связанные со стремлением воплотить ее высокое духовное начало, как нельзя лучше раскрывают слова композитора Р. С. Леденева об «импульсивности, душевности, порывистости, порою нервности» ее игры, трогающей «искренностью, незаученностью исполняемых произведений, естественным процессом музицирования, хорошим чувством формы и стилевых особенностей».
Эти драгоценные качества ощущаются слушателями в интерпретациях пианисткой признанных шедевров музыки разных эпох, — но с особенной силой и истовостью они слышимы в музыке композиторов-романтиков, и, прежде всего, — в творчестве Ф. Шопена, произведения которого наиболее часто звучат в концертах В. А. Риневич. «Прочтение ею музыки Шопена, — справедливо считал пианист Э. Кукхерц, — лишено всяческих клише и ведет к сокровенному внутреннему ядру музыки, к скрытым под романтической поверхностью напряжениям между задушевной искренностью и катастрофой, между меланхолией и трагизмом». Завершившие вечер фа-диез-минорный Ноктюрн и Баркарола отличались гибкостью течения музыкальной мысли и эмоций, в сочетании с органичностью и цельностью музыкальной материи. На бис прозвучали два шопеновских ноктюрна — си бемоль минор и до диез минор, — ставшие своеобразным «постскриптумом» замечательного фортепианного вечера.
Истоки исполнительского мастерства В. А. Риневич весьма показательны: ученица Р. Р. Керера, Е. В. Малинина, П. А. Серебрякова и А. Морейра-Лима, пианистка стажировалась в Институте А. Корто в Париже, выступает с сольными концертами в России, Германии, Франции, Австралии, Чехии и Южной Африке, записывается на компакт-диски. В 1993 году на Международном музыкальном фестивале в Йоханнесбурге ее исполнительская деятельность была удостоена премии «Золотой Сертификат».
В Московской консерватории Валентина Анатольевна преподает около 30 лет, среди ее учеников — Ю. Бочаров, С. Голубков, П. Зингер, А. Комиссаренко, В. Рыжаев, С. Сегаль, А. Семенов, Ф. Софронов, И. Юсупова и другие известные музыканты. «У нее рояль поет, и лиризм проникновенный», — говорил о своей аспирантке П. А. Серебряков, а Р. Р. Керер — о ее «исключительных способностях захватывающего художника», подчеркивая такие качества своей ученицы, как «убедительность, свобода, масштабность, сильный эмоциональный накал и романтическая стихийность, глубокое осмысление музыки и благородный лиризм». «Слушать игру Валентины всегда очень интересно и трогательно», — признавался в свое время композитор А. С. Леман.
Пожелаем же Валентине Анатольевне новых интересных концертов и творческих откровений!
Доцент С. В. Голубков
