Российский музыкант 2.0

О Вере Георгиевне Дуловой // Е. В. Дулова

16 июля 2009 / Память

Известный проповедник, архиепископ Василий Родзянко, рассказывая о своей необыкновенной судьбе, заметил: «Слово «судьба» прочитывается как «суд Божий», «промысел Божий». Над всем и над всеми веет Высший промысел. Но среди «всех» есть и немногие, особо отмеченные Провидением. Судьбы их, по обычной человеческой мерке, нередко складываются трагически. Отчего? Может быть, для одних этот дар свыше непосилен, другим послан, как великое испытание; нам, обыкновенным, остается только гадать. Тем радостнее говорить о человеке, прожившем долгую жизнь в постоянном счастливом служении высокому дару. Признанной во всем мире «королевой арфы» была Вера Дулова.

По генеалогической таблице княжна Вера Георгиевна Дулова принадлежит к 32-му колену от Рюрика, князя Новгородского. Среди ее предков есть и трое канонизированных святых, и три героя 1812 года, и еще множество славных, благородных людей, бескорыстно послуживших России и на военном, и на ученом поприще, и на стезе искусства. Но не принадлежность к древнему роду сделала Веру Георгиевну «избранницей судьбы». Судьба вмешалась в само ее появление на свет.

Несколько слов о родителях Веры Георгиевны. Отец, Георгий Николаевич Дулов, родился от брака князя Николая Федоровича Дулова и Александры Юрьевны Зограф. Александра Юрьевна – первая выпускница Московской консерватории. Н.Г.Рубинштейн прочил своей ученице блестящую карьеру, а молодой преподаватель теории музыки П.И.Чайковский посвящал «милой мадемуазель Зограф» виртуозные пьесы.

Старший сын Александры Юрьевны, Георгий, унаследовал от матери огненный темперамент, страстную увлеченность музыкой и умение преданно служить ей. Педагоги и первые слушатели говорили о мальчике как о вундеркинде. В 12-13 лет он уже исполнял на скрипке виртуозные произведения, много выступал, играл с оркестром.

В 1896 году Георгий с отличием окончил консерваторию и вскоре женился на своей однокурснице Машеньке Буковской. Одна из лучших учениц прославленной Елизаветы Андреевны Лавровской, она обладала серебристым сопрано, прекрасной внешностью и серьезным нравом. Молодая пара уехала в С.-Петербург. Георгий Николаевич возглавил только что созданный герцогом Георгием Мекленбургским струнный квартет. Мария Андреевна Дулова подписала контракт с Императорским Мариинским театром, где пела ведущие партии репертуара. Через четыре года врачи объявили, что петербургский климат губителен для здоровья Георгия Николаевича, что дело может кончиться туберкулезом легких. Пришлось возвращаться в Москву. С переездом в «первопрестольную» Мария Андреевна оставила оперную сцену и выступала уже только в концертах. Блестящая исполнительская деятельность Георгия Николаевича сочеталась теперь с преподаванием в консерватории. Профессор Дулов создал широко известный курс скрипичной игры, своеобразную энциклопедию для учеников разного уровня. По «Школе» Дулова выучилось не одно поколение скрипачей.

В 1907 году супруги Дуловы отпраздновали десятилетнюю годовщину свадьбы. В семье росли две дочери. А 21 января 1909 года появилась на свет и третья. Родилась вопреки настойчивым уговорам докторов не оставлять ребенка. В семье сохранилось предание о том, что за несколько месяцев до появления на свет ребенка Георгий Николаевич увидел во сне св. Серафима Саровского, который сказал: «Родится у вас девочка, дитя богоданное, назовите ее Верой». Георгий Николаевич проснулся под сильным впечатлением от этого видения… Родилась девочка, с золотыми волосами, с огромными темными глазами, с именем, заранее предназначенным, – Вера. Веру, как и ее сестер, рано начали учить музыке. Однако на девочку наводила невообразимую скуку монотонность гамм и упражнений Ганона. Она взбунтовалась: «Не хочу больше рояля, учите меня на инструменте, где гаммы играть не нужно!» Отец ответил, что гаммы – увы! – непременная принадлежность любого инструмента. Дочка выбрала виолончель, но этот выбор Георгий Николаевич отверг категорически: и ростом мала, и вообще не женское это дело – на виолончели играть. «Тогда учите меня на арфе», – потребовала Вера. Почему она выбрала инструмент, который никогда не слышала и даже не видела? Это так и осталось загадкой. Мать привела восьмилетнюю Веру «на пробу» к профессору Ксении Александровне Эрдели. Пока взрослые беседовали, девочка осталась одна в окружении громадных таинственных предметов, укрытых байковыми чехлами. «Что там такое? – думала она. – Похоже на гигантские утюги… или на одногорбых верблюдов…» Соскочила со стула, перебежала комнату, приоткрыла чехол… – и как будто бы солнечный свет хлынул из-под будничной байки. Девочка ахнула, порывисто поцеловала золотую деку и быстро вернулась на место. С этого мгновения вся долгая жизнь Веры Дуловой была посвящена вдохновенному служению арфе.

Начало серьезной учебы на младшем отделении консерватории совпало с тяжелыми временами. Война, революция, полная перемена жизни. Из детского дневника Веры: «Среда, 20 июня 1921 год. Боже мой! Какое это время! Мама продает вещи из нашего приданого, чтобы что-нибудь иметь на обед. Мне не жалко этих вещей, но я знаю, что вырученного хватит на неделю. Да и то неизвестно, дадут ли еще столько… всё равно придется продать… Одна только у меня мысль и одно желание, чтобы поскорее вырасти большой, лет шестнадцати-семнадцати и зарабатывать самой хлеб, и помогать маме и папе. Но это еще будет не скоро, ведь мне всего 12 лет!..» Зарабатывать она начала раньше, чем мечтала, тринадцати лет, и не игрой в оркестре, а сольными выступлениями. О «юном даровании» заговорили с первых же выходов Веры Дуловой на эстраду. Вера успеху, конечно, радовалась, но к ранним «лаврам» относилась очень трезво: надо еще лучше играть, еще больше работать, еще строже заниматься.

Впрочем, юная артистка жила не только своими музыкальными трудами. Давал о себе знать и ее вулканический темперамент, и способность увлекаться, и чувство юмора, и желание получше разбираться в людях, видеть мотивы их поступков. Привычное домашнее чтение перерастало в горячее увлечение и отменное знание литературы. Давнее общение семьи с 1927 год художниками, постоянные разговоры о великих полотнах, скульптурах, о сказочных сокровищницах мира, близкое соседство московских музеев рождает мечту: ездить по миру, всё узнать и увидеть самой и, может быть, создать собственную «домашнюю сокровищницу». Мечта, по тем временам совершенно несбыточная, с годами осуществится сполна, но до этого пока ох как далеко! От ранней юности и до глубоко почтенного возраста сохранилась в натуре Веры Дуловой замечательная черта: восприимчивость ко всему, что шло на благо избранной профессии, готовность к «обучаемости» у всякого истинного таланта, будь то музыкант, художник, поэт, ученый.

«Апрель 6, 1924 года. Вчера слушали в граммофоне всех знаменитых скрипачей. Очень интересно… Мне очень понравился Изаи. Какой тон! Грандиозный! Музыкальность, художественность. А Крейслер? Как он играет свой «Венецианский каприс»! Боже мой!.. Вот у кого учиться!!!» Огромное впечатление получила она от сольного концерта Марии Александровны Корчинской. Мария Александровна – великолепный педагог, яркий музыкант, арфистка новой школы. Услыхав ее игру, Вера была покорена сразу и на всю жизнь. Может быть, впервые поняла совершенно определенно, что возможности любимого инструмента безграничны.

В конце 1922 года Вера записывает в дневнике: «Я делаю революцию, перехожу к М. А. Корчинской, страшно даже писать!..» Это «революционное решение» принято в тринадцать лет. Сильный, твердый характер проявляется все чаще, ранняя самостоятельность рождает столь необходимое чувство независимости, самоуважения. Тут, конечно, огромную роль сыграла поддержка Марии Александровны, которая сразу стала относиться к девочке как к серьезному, талантливому музыканту, доверяя ей даже занятия со старшими студентами.

Из выступлений 1925-1926 годов два концерта стоило бы отметить особенно. Один, как сказали бы теперь, «элитарный», для сотрудников Наркомата иностранных дел. В программе – выступления Н.А.Обуховой, А.И.Южина, Е.В.Гельцер, Л.В.Собинова, М.А.Чехова и других корифеев, а рядом с ними семнадцатилетняя Вера Дулова, открывшая второе отделение концерта исполнением «Легенды» Ренье. Пройдет совсем немного времени, и почти все названные корифеи станут друзьями молодой арфистки на долгие годы. А сейчас впереди у нее первое заграничное путешествие. Эта поездка – прямое следствие концерта «Дети консерватории – беспризорным детям» (февраль 1925 года). Вступительное слово сказал нарком просвещения А. В. Луначарский. Анатолий Васильевич давно следил за успехами «вундеркинда с косичками». Зная о частых выступлениях в шефских концертах, о серьезных сольных программах Веры, Луначарский решил исхлопотать для нее стипендию от Фонда помощи молодым дарованиям. По единодушному решению профессуры и учредителей фонда Вера Дулова получила стипендию и направление на стажировку в Берлин, к знаменитому арфисту, профессору Максу Заалю. После стольких лет жизни в разрухе, после ежедневных страхов, тревог, лишений, вдруг оказаться в Берлине, в упорядоченном, сытом, сверкающем европейском городе! Какая семнадцатилетняя головка тут не закружится? И закружилась, конечно, тем более что это «молодое дарование» обожало шалить, веселиться, танцевать до упаду. Но «арфа превыше всего» – как обычно.

Зааль считал, что русская барышня обучена превосходно, несомненно талантлива, и его дело – только продолжить шлифовку таланта, готовить Веру к большой концертной деятельности. Рецензенты не скупились на похвалы, отмечали «редкое музыкальное дарование юной Дуловой», называли ее «одной из лучших арфисток нашего времени». А время-то было удивительное! Московская девочка играла на вечерах в доме Альберта Эйнштейна, познакомилась с Томасом Манном и Бернхардом Келлерманом; с ней беседовали крупнейшие музыканты, среди них Бруно Вальтер, Отто Клемперер, другие знаменитости. К большой радости Верочки, в Берлин приехали с концертами (после шопеновского конкурса в Варшаве) ее любимые друзья -Дмитрий Шостакович и Лев Оборин. Как упоительно они проводили время в бесконечных разговорах, беготне по музеям, маленьким «кафешкам», просто гуляя по городу, веселясь и озорничая на строгих немецких улицах! Однажды забрели к фотографу, захотелось сняться на память. Оказалось, ателье детское. Они развеселились, рассмешили фотографа, взяли каждый по игрушке… На фотографии они очень-очень молоды, но глаза у всех строгие и совсем взрослые.

Потому что каждый, от рождения, в добровольном плену Большой Музыки. Сидят, обнявшись, с детскими игрушками Верочка Дулова, Митя Шостакович, Левушка Оборин. Берлин, 1927-й год. Пятнадцать лет спустя, во время Второй мировой войны, случайный снимок вновь запечатлеет троих друзей, сидящих вот так, рядом, плечом к плечу. 1942-й год, Куйбышев, репетиция только что созданной в блокадном Ленинграде Седьмой симфонии Дмитрия Шостаковича. Между двумя снимками полтора десятилетия парадоксальной советской жизни, в которой все представало «великим»: и радости, и горести, и ужасы, и гордость, и «планов громадье», и неисчислимость потерь… У каждого из троих в этом искаженном, гротесковом мире была своя «охранная грамота» – служение музыке как вечной, верной и неизменной величине.

Судьба Веры Дуловой, с момента ее возвращения из Берлина в 1929 году, складывалась весьма удачно. В дневнике матери, Марии Андреевны Дуловой, постоянно встречаются записи, подобные этой: «Вера и Саша безумно много работают. Театр – спектакли и репетиции, бесконечная череда концертов, иногда по 3-4 выступления за вечер, масса народу в доме, телефон звонит непрерывно…»

«Саша» – Александр Иосифович Батурин, муж Веры Георгиевны. Сын сельского учителя из маленького белорусского местечка Ошмяны, Александр Батурин в 1924 году с отличием окончил Ленинградскую консерваторию и был отправлен на стажировку в Италию. Потом с успехом гастролировал в Милане, Палермо, Турине, удостоен золотой медали Римской музыкальной академии. С 1927 года Александр Батурин – солист Большого театра СССР. Здесь он спел почти все ведущие партии мирового репертуара, как басовые, так и баритональные. Сильный голос мягкого тембра, прекрасная «сценичная» внешность, высокая статная фигура: безупречная «фактура» для громадной сцены первого театра страны.

Уже в середине тридцатых годов Вера Дулова и Александр Батурин принадлежат к числу самых ярких, самых популярных и любимых артистов. Карьера молодой арфистки развивается стремительно. 1932 год - принята в качестве солистки в оркестр Большого театра СССР; 1935 год - присуждена первая премия на Втором Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей. Благодаря блистательным выступлениям Веры Дуловой арфа всё чаще звучит с концертной эстрады и обретает тысячи поклонников даже в аудитории, далекой от серьезной музыки. Яркая внешность исполнительницы, ее гармоническое слияние с инструментом буквально завораживают художников. В разные годы создаются портреты, изумительные по красоте и чистоте стиля. Авторы – П. П. Кончаловский, И. Э. Грабарь, В. Н. Яковлев, А. В. Лентулов и другие, менее именитые. Часто взаимопонимание, возникавшее во время сеансов, переходит в дружбу на долгие времена. Конечно, создание подобных портретов есть акт совместного творчества и художника, и модели. А что уж говорить о совместном творчестве исполнителя и композитора! Для обеих сторон оно дает прекрасные плоды. Многие посвящали Вере Дуловой свои сочинения, писали именно для нее. Можно сказать, что своим исполнением и своей неистовой любовью к инструменту Вера Дулова совершила переворот в авторских умах. Однако «репертуарные заботы» не оставляли ее никогда. Вера Георгиевна делает множество интересных переложений, и эти пьесы сразу становятся для арфистов золотым фондом. Она объездила почти весь мир, всегда играла произведения композиторов той страны, где давала концерты, а потом непременно привозила в Россию ноты никогда еще не звучавших здесь сочинений. Воистину «королева арфы» не только повелевала инструментом, но и преданно, любовно служила ему.

Более полувека, до конца 1999 года, буквально до последних дней жизни, Вера Георгиевна была творцом и на педагогическом поприще. После возвращения в Москву из эвакуации в 1943 году Вера Георгиевна Дулова начинает совмещать концертные выступления и работу в Большом театре с преподаванием в консерватории. За годы ее педагогических трудов сложилась новая школа игры на арфе, «школа Веры Дуловой», высоко ценимая во всем мире. В разное время ученики Веры Георгиевны триумфально побеждали на сложнейших международных конкурсах, их называли украшением арфовых фестивалей; многие стали выдающимися исполнителями, солистами лучших оркестров, преподавателями и профессорами. В Голландии, Германии, Испании, Венгрии и Болгарии, в Китае и Корее, в США, Бразилии, Венесуэле да и в других странах есть арфисты, принадлежавшие к «школе Дуловой». Многие ехали в Москву, в консерваторию, чтобы учиться «непременно у Дуловой, только у Дуловой». Высочайшая ее требовательность, строгость, беспощадность к халтуре и лени равнялись полной ее отдаче на каждом уроке. Повседневная житейская забота об учениках разумелась сама собой.

В 1974 году Московская консерватория отмечала столетие арфового класса. К этому юбилею была завершена и вышла в свет книга , в которой подробно и увлекательно рассказана история инструмента с древнейших времен до наших дней. Вторая часть книги посвящена сугубо профессиональным вопросам современного исполнительства. На этих страницах скрупулезно запечатлено то, что во всем мире называется «школа Веры Дуловой».

Всю жизнь Веру Георгиевну не покидало желание играть перед самой разнообразной аудиторией. Она хотела, чтобы как можно больше людей услыхали и полюбили арфу. Она, действительно, объездила весь мир, буквально сбивалась со счета, припоминая, сколько раз в каких странах выступала, давала «уроки мастерства», работала в жюри международных конкурсов. Конечно, дома, в СССР, играла повсюду- от городов столичных до пограничных. Тут были для нее особые «зарубки памяти». Она никогда не забывала выступлений во время войны, в госпитале, перед тяжелоранеными. Увидав их однажды, она уже не могла только играть. Добилась пропуска и разрешения быть сиделкой. Много лет спустя Вера Дулова играла для шахтеров Кузбасса, прямо на их «рабочем месте», чуть ли не у самой клети, ведущей в забой. Отыграла, сменила концертное платье на брюки и куртку и попросила взять ее в шахту. До конца жизни вспоминала сильных, доброжелательных людей и говорила: «Государство должно бы их на руках носить. Каким каторжным трудом дается этот «уголек»!»

В 1955 году Вера Дулова участвовала в концерте для полярников. Не на сцене московского Дома работников искусств, а прямо на льдине экспедиции «Северный полюс-4». Пока бригада московских знаменитостей добиралась на маленьком самолете к полюсу, их, ссылаясь на «нелетную погоду», сажали в глухих городках и поселках Крайнего Севера, где еще никогда не видали и не слыхали «живых артистов». И они выступали по полной программе, а потом отправлялись дальше. Рина Зеленая шутила: «География давно кончилась, а мы еще летим!» Арфа на Северном полюсе… первый и единственный раз в истории. Об этом невероятном концертном турне, обо всех, кто с восторгом принимал артистов на «Северный полюс-4», Вера Георгиевна любила вспоминать. И очень ценила необычную награду - нагрудный знак и звание «Почетный полярник». Хотя уж каких только наград и званий у нее не было! Все возможные, вплоть до лауреата Государственной премии и народной артистки СССР на родине, а также масса титулов за рубежом. Но и в череде престижных зарубежных наград Вера Георгиевна особенно любила скромное звание «Почетная гражданка города Гаржилес». Гаржилес – старинный маленький городок во Франции. Когда-то излюбленное место уединения Жорж Санд, а вслед за ней и других знаменитых артистов, поэтов, музыкантов. По сей день здесь все осталось неизменным. В этом-то патриархальном оазисе летом проходят фестивали и семинары, на которые съезжаются арфовые «маэстро» разных стран. Здесь Вера Дулова выступала и давала открытые уроки, вызывая неизменное восхищение маститых коллег, молодых музыкантов, публики.

Много раз ученики Веры Дуловой побеждали на международных конкурсах. Русская школа, «школа Дуловой» была известна повсюду. Вера Георгиевна считала, что уже давно пришло время быть международному арфовому конкурсу в Москве. Казалось, девяностые годы совсем не благоприятствуют таким мечтаниям. Но и в очень преклонном возрасте натура Веры Георгиевны оставалась столь же деятельной. Она знала верный путь от мечтаний к свершению: труд, настойчивость, преданность музыке. И чудо свершилось. Именно как чудо восприняли многие то, что в Москве 1997 года состоялся Первый международный конкурс арфистов. Вера Георгиевна Дулова возглавляла международное жюри. Конкурс прошел замечательно. Конечно, Вера Георгиевна была безгранично счастлива. Но уже думала о программе следующего конкурса, о том, что должны выступить и совсем юные арфисты, надеялась на новую встречу со своими зарубежными коллегами. Накануне полугодового экзамена в консерватории, 27 декабря 1999 года, профессор Дулова занималась со своими студентами. Сказала, что «молодой порослью» довольна. Успела еще порадоваться результатам экзамена. А пятого января нового двухтысячного года ее не стало. Она уходила на грани тысячелетий вместе со своим веком, трагическим и блистательным XX веком.

Однажды было сказано, что жизнь человека – это лишь тире между двумя датами. Вот всё, что остается от земного бытия. «Тире» Веры Дуловой – это ее свершения на пути к славе и популярности арфы; это уникальная антология записей Веры Дуловой; это «школа Дуловой» и сами ее ученики нескольких поколений; это Московский международный фестиваль-конкурс, носящий имя Веры Дуловой; это посвященные ей стихи и прекрасные портреты, где Вера Дулова запечатлена в полном блеске молодости, красоты, таланта, с золотой арфой, которой она преданно служила всю жизнь.

Е. В. Дулова

Смотрите также информацию о книге «Дар Веры Георгиевны Дуловой»