Моя жизнь с технологиями (Стив Райх)
Перевод был опубликован в сборнике «Композиторы о современной композиции. Хрестоматия» (М., 2009), с. 289–301.
В этой статье [[Reich S. My life with technology (1990) // Contemporary Music Review. 1996, Vol. 13, Part 2. P. 13–21. Перевод с английского и комментарии В. Громадина.]] говорится о моем опыте в связи со звуковыми технологиями. Я познакомился с ними еще ребенком. Поскольку я родился в 1936 году, это означает радио и звукозапись.
Интервью с Терри Райли
Недавно я разговаривал с композитором Терри Райли, который на этой неделе [оригинальная статья вышла на английском языке от 7 ноября 2008 года] приехал в Нью-Йорк для сотрудничества с Bang on a Can All-Stars в американской премьере его сочинения Autodreamographical Tales (Автоснографические сказки) 8 ноября в Le Poisson Rouge.
Райли известен как один из «Большой четверки» американских композиторов-минималистов (другие: Ле Монт Янг, Стив Райх и Филипп Гласс). Но если его ранние произведения — A Rainbow in Curved Air, Poppy Nogood and the Phantom Band и богатый идеями In C — были музыкальными манифестами во время взлета минимализма в 1960-е годы, то позже Райли занимался иными пьесами и стилями. В его палитре североиндийская музыка, джаз, электроника, различные интонационные системы и, все чаще в последние годы, проекты, включающие гитару и проговариваемое слово.
Мне, как поклоннику музыки Терри Райли, обидно читать обзор за обзором, в которых его просят поговорить о значении In C, а затем пижонски называют его музыку минималистской по стилю. Поэтому, планируя интервью, я пообещал себе, что и минимализм, и In C будут под запретом. Когда композитор упомянул мимоходом о предстоящем исполнении In C (24 апреля 2009 года в Карнеги-Холл, но я этого не говорил), я сказал ему о своем секретном пакте, и он с энтузиазмом согласился! Вместо этого мы сосредоточились на недавних, текущих и будущих проектах.
Признайтесь, вам так же скучно, как и мне… Отклик (Т. Сервис)
Ответ на спорную, но остропроблемную статью Джо Квинена «Признайтесь, вам так же скучно, как и мне». Перевод с портала guardian.co.uk специально для «Российского музыканта 2.0»
Джо Квинен не любит современную музыку. За-ме-ча-тель-но. Но я удивляюсь, где он был последние 30 лет.
Бог ты мой. Почитав Джо Квинена, можно подумать, что мы действительно должны отбросить всю современную классическую музыку как тупую потерю времени, что все созданное композиторами за последние 100 лет — лишь воплощение Закона монументального высокомерия, попытка великих, но деспотичных композиторов века убедить публику (против ее воли), что атональный ужас или, как Квинен говорил о Бёртвистле, «погребальное кошачье пение» жизненно необходимо для выживания музыки как вида искусства. Переходя к вопросу денег, он писал, что у современной классической музыки нет аудитории и что вообще модерновая/модернистская музыка по сей день — всего лишь чистое разорение; вспоминается фраза Квинена из его обзора Бёртвистловского Минотавра (в Newsnight Review) о том, что все это самая возмутительная «обманная уловка культуры».
Признайтесь, вам так же скучно, как и мне (Дж. Квинен)
Сцена из оперы «Сатьяграха» Филиппа Гласса , постановка Английской национальной оперы в сотрудничестве с Improbable. Фотограф: Тристрам Кентон
Статья с заостренно проблемным содержанием, безусловно, крайне спорная, но столь же бесспорно не лишенная зерен истины. Перевод с портала guardian.co.uk специально для «Российского музыканта 2.0»
После 40 лет и 1500 концертов, автор «произносит запретное»: современная классическая музыка — абсолютная пытка, и у ее поклонников нет никаких оснований быть настолько самодовольными…
Во время недавнего радио-интервью между актами в Метрополитен Опера в Нью-Йорке, одна известная певица заявила, что она не может понять, почему аудитория настолько неохотно слушает новую музыку, хотя и вполне готова принять участие в спортивных мероприятиях с куда более неопределенным результатом. Это сумасшедшая аналогия. Проведя большую часть прошлого века в написании музыки, понимаемой немногими и приносящей удовольствие еще меньшему числу людей, первосвященники музыки теперь изображаются как ни в чем не повинные жертвы отсутствия воображения у публики. Если зрители не знают заранее, кто победит, Надаль или Федерер, но по-прежнему любят Уимблдон, то почему им не нравится, когда разъяренный ударник играет кучу жестких раздробленных аккордов на его электрической маримбе? Что с ними случилось?